Тяжело жить в сити, в самом сердце городских джунглей. Город оживает с самого утра, рыча все громче всем своим многоголосьем, шорох колесниц, музыка, телеги, приезжающие на рынок, и перекат голосов в каждой его части - все это я слышу день за днем.
Ночью город тише. Приспуская краски былого дня, ночь скрадывает гул и рокот, прогоняя жителей своим холодным дыханием. Тишина бывает звенящей. Слышно, как поскрипывает старая мебель в доме, едва слышный плеск рыб в фонтане, даже кошачьи шаги слуг.
За окном, над самыми высокими шпилями, расстилается звездное, иссиня-черное и безоблачное. В глиняных домиках зажигаются и потухают свечи и магический мох, а их обитатели уютно устраиваются в постелях, или не спят всю ночь, чтобы потом, уставшие, выкроить пару предрассветных часов.
Я бы жил вдали, в новом, высоком доме, из моего балкона была бы видна стена соседнего дома и густо-зеленая аллея, которая будет сладко цвести весной. У меня будет балкон, на который будет удобно выбираться вечером, кутаясь в плед, сесть в кресло, согревая руки ароматным чаем, и любоваться на звезды, принимая всем своим естеством вдохновенную ночь.
Наверное, я бы был другим.
Все возможно.
Вполне вероятно, мы были вместе. Не знаю, как бы мы делили постель, ибо я сплю как беспокойное чудище, просыпаясь от каждого шороха. Мне не хватает "Тебя" рядом.
Холодно. Даже под двумя одеялами.
Каждое утро соколы приносят почту. Новости из водного клана. Что еще они могут принести? Умные, хищные птицы. Проводя ладонью по перьям на их голове, я замечал, как им непривычно, как пригибаются, не даются руке человека, эти птицы, похожие на расплавленый свинец, живую мощь еще не спущеной с тетивы стрелы. Получая мясо, они переминаются на ловчей перчатке, и, взмахивая крыльями, летят прочь, становясь одной смазанной линией стремительного, живого вектора.